Интернет-Сервер по Интегральной Йоге

Мать, "Адженда", Том X, 1969, Часть 1

17 мая 1969

AGENDA, v.X, p.192-199

(перевод с французского)

(Разговор по поводу ухода Павитры, старейшего ученика-француза, выпускника Политеха и химика, который пришел в Ашрам в декабре 1925 года, после поисков выхода среди монгольских лам. (*))

Ты знаешь, я видела Павитру каждый день, вечером. Он был в плохом состоянии. Но меня предупредили (это было давно), что его внутренне существо ожидало возвращения A (**), чтобы затем уйти. Я не знаю, знал ли он что-то об этом в своем внешнем сознании, но, во всяком случае, он никогда больше не говорил. Но я, я знала... В тот день, когда при- был A (13 мая), как раз перед тем, как сюда придти, он упал на землю. Он пришел весь оцарапанный. Я думаю, что это было решено там, но на следующий день по прибытию A (я больше не помню, я никогда не запоми- наю дат), во всяком случае, это было между 15 и 16, ночью, после 9 ча- сов (я не смотрела на часы, так что не могу сказать точно, но я была в своей кровати), все индивидуальное сознание Павитры (но не в форме), сознание полностью пробужденное, сознающее, все то, что могло выйти из клеток, начало приходить и входить в мое, в соответствии с древней, очень старой йогической практикой растворения во Всевышнем -- на тот же манер. Это пришло, я оставалась в своей кровати; это началось и бы- ло столь материально, что я испытывала очень сильное трение во всех клетках, везде. И это длилось три часа. Спустя три часа, это стало... позитивно недвижимым, но более активным. И затем, на следующее утро, я увидела A (это было 16 мая), я увидела A почти в половине десятого (естественно, Павитра лежал там, где и раньше), и он мне сказал, что в

_____________________

(*) Заметим, что Павитра оставил очень интересные воспоминания о своих беседах со Шри Ауробиндо и Матерью в 1925 и 1926 годах, которые, к сожалению, были варварски искалечены (вырваны целые страницы, до 30 тетради Павитры) "более близкими" садхаками, под тем предлогом, что они "ни о чем не говорят". Мы содрогаемся при мысли, что такая же участь могла постичь "Адженду", попади она в руки тех же "садхаков". Как заметила Мать в пятом томе "Адженды" от 14 октября 1964 года: "Они готовы вырвать и выбросить все, что им не нравится, оставив лишь то, что им угодно." Таким образом пропали бесценные сокровища.

(**) Парижанин то утро, как раз в тот момент, когда он входил, Павитра открыл свои глаза и посмотрел... Тогда я ему сказала: "Не знаю, но с помощью одно- го йогического приема, что совсем необычно (потому что он никогда не хвастался, что знал это), его сознательное существо расплавилось прош- лой ночью и вошло в мое тело, вот в это тело (*)...". Я ему сказала: посмотрим. Но через полчаса мне сообщили, что в тот самый момент, ког- да я разговаривала с A, доктор объявил, что Павитра ушел. Ты видишь? А он говорил, что все хорошо.

 Да, о!

Сначала я сказала, что Павитра будет похоронен этим утром в де- сять часов, поскольку он сам ушел еще до того, как доктора заявили о конце, но затем я отложила до четырех часов... Я не могу сказать, что он был отделенным (от Матери), совсем нет, но, время от времени, у не- го была такая манера реагировать на вещи; это очень интересно; и он принес собой ощущение необычайного удовлетворения! как: "А! Нако- нец-то..." Вот так. И это постоянно, всю ночь. Я хотела посмотреть ночью, не осталось ли чего, что еще придет, но наступил полный конец, больше ничего не было... Он сделал то, что мог сделать только су- пер-йог! -- он никогда об этом не хвастал, я и сама не знала, что он умеет это делать. Он проделал это чудесно. Ты знаешь все эти истории, о которых нам рассказывают, как кого-то заточают в погреб, а затем он просто оттуда выходит -- это так.

Точнее говоря, он не поднимался, потому что не падал, но он сто- ял, неспособный двигаться. Это было после обеда (он обедал с A 14 мая), и сразу же после обеда он сказал A, чтобы тот ушел (**), и он [Павитра] хотел пойти на террасу -- это заняло у него час! И он вышел туда, где так и оставался стоять -- он чуть не упал, должно быть, на коляску за своей кроватью (это было после обеда 14 мая), и той же ночью он сделал это (***). Тогда я сказала, что Павитра будет похоро- нен этим утром, 17 мая, и затем пришел A, говоря, что Павитра в поряд- ке и что он не напряжен (? [raidi]) (A виделся с N, медиком, который сказал: это из-за того, что он такой худой),, тогда я ответила: можно подождать до полудня. Отложили до четырех часов. Но, что касается ме

______________________

(*) Действительно, Мать выглядела очень удивленной, когда A ей сказал, что Павитра открывал глаза.

(**) Потому что он не хотел показывать A, с каким трудом он ходит.

(***) На самом деле это произошло в следующую ночь, с 15 на 16 мая.

ня, я точно видела этой ночью: ничего не осталось (*). Лучше подож- дать; если что-то осталось, немного сознания тела, то пусть оно выйдет.

Но я ничего не ожидала, я не думала, я сама не знала, что он знал, как покидать тело таким вот образом -- должно быть, это то, что он знал основательно -- я и сама не знала, что он это умеет делать. Потому что я говорила A незадолго до ухода Павитры (A мне сказал, что он ушел после полудня), я ему сказала: "Обычно я не видела Павитру, это очень редко, очень, такое происходило совершенно случайно, и это были скорее символические видения, чем..." Я ему сказала: "Я его не вижу, я не знаю, но я собираюсь посмотреть этой ночью, то есть 15 мая, в каком состоянии он находится, вышел ли он из своего тела или же он собирался меня найти..." У него не было никакой формы, никакой. И за- тем, спустя несколько часов после того, как я легла, это начало прихо- дить, но с невероятным ЗНАНИЕМ этой процедуры! И в течение ТРЕХ часов без перерыва, непрерывно, все шло размеренно, это было действие. Через три часа стало как сейчас; у меня было впечатление, которое говорило: "Теперь все кончено." Только никогда не знаешь, не так ли, не осталось ли какое-то сознание в теле... Я сказала себе: лучше подождать до по- лудня, не осталось ли что в теле.

И это принесло в сознание тела как бы ощущение удовлетворения: успокоение, которое порождает удовлетворение. Потому что, судя по то- му, что он говорил, он производил такое впечатление, что не знает сек- ретов йогических методов (**). Такое совершенство редко встречается... Три часа, без перерыва, без снижения -- три часа -- непрерывно-непре- рывно. Естественно, я лежала на кровати...

(молчание)

Когда уходил Шри Ауробиндо, я стояла возле его кровати, и все, что было сконцентрировано в его теле под действием супраментальной си- лы (что оставалось в его теле), начало переходить в мое тело. Я стояла возле его кровати; он был "объявлен" мертвым, но все это супраменталь- ное сознание, которое там было, выходило из его тела, медленно, и вхо- дило прямо в мое. И это было так материально, что все, везде-везде, я ощущала трение силы. Но это было легко светящимся. Тогда как с Павит

_____________________

(*) Имеется в виду сознание тела.

(**) Мы полагаем, что Павитра изучил множество вещей у монголь- ских лам, где он рьяно практиковал оккультную науку. рой было по-другому. Шри Ауробиндо, он... (как бы выразиться?), он, главным образом, остался... Я находила его везде: я находила его высо- ко вверху, непременно со Всевышним Сознанием; я находила его в медита- ции и находясь в тех местах, где видишься со множеством людей и дела- ешь большую работу; и я его находила в тонком физическом (в точной форме, но НЕ ФИКСИРОВАННОЙ -- в точной и довольно гибкой форме, кото- рая на него похожа, которая напоминает ту, которая нам знакома, но с большей пластичностью и без физической фиксированности; однако это со- вершенно точная форма, она совершенно на него похожа). Там он живет, там он устроился, там он постоянно (что не мешает ему быть во многих других местах), и именно там находится Шри Ауробиндо, которого я вижу почти каждую ночь, занят всей работой, который встречается с людьми, который почти все время находится со мной; и в тонком физическом все определенно и очень величественно -- это грандиозно, не так ли -- он там, встречается с людьми, делает всевозможные вещи...

А с Амритой (*) был совсем другой случай. Амрита приходил, нес- мотря на свое заболевание, он каждый день приходил, чтобы увидеться со мной; он поднимался утром и садился там, и поднимался еще раз вечером (ты видел, как трудно подниматься по лестнице). Так вот он, когда он уходил... Доктор сказал ему: "в ближайший месяц вы не сможете подни- маться"; и сразу после этого он ушел в один день: он не принял этого, он вышел из своего тела и пришел -- он пришел прямо ко мне. Но тогда, он, была ЕГО ФОРМА, лишь чуть более тонкая, но очень определенная (Мать очерчивает контуры Амриты), это была его форма, это его подобие; и он оставался там, он был то активен, то отдыхал (он больше отдыхал, чем был активен, но временами наблюдалась и активность). Это как... как тень, которая была в моей атмосфере. И он там оставался -- он ос- тавался там, он там отдыхал. Но в случае с Павитрой все было совсем по-другому: это было полностью сознательное существо, которое отказа- лось... (как бы выразиться?) от своих пределов, от личных границ фор- мы, чтобы полностью отождествиться -- он так и пришел, как поток соз- нания и силы, но очень материальный, очень материальный: это вызывало трение, ощущалось трение, и в течение трех часов. Вот так, я никогда прежде его не видела, это в первый раз -- я очень часто слышала (они много говорят), как великие йоги умели делать: они добровольно так уходили.

И это ДОБАВЛЯЛО нечто к сознанию тела. В естественную позицию те- ла и в его манеру быть; я заметила маленькое изменение, это внесло не- кую... устойчивость в тело: устойчивость удовлетворения, примерно так. И это было не как нечто, что приходит и может уйти, это не так: это здесь (в Матери). Это действительно очень интересно -- и неожиданно.

Я хотела быть уверена, что ничего больше не осталось из того, что может выйти из тела, и теперь я думаю6 что все кончилось.

Можно ли сказать, что растворилась его индивидуальность?

Ты знаешь, эти представления об индивидуальности... они во многом изменились для меня, в очень многом. Еще этим утром... Но уже давно, уже с месяц назад, это по-другому.

Когда люди говорят об индивидуальности, это всегда как будто... где-то подразумевается отделение, то есть, нечто, существующее незави- симо и имеющее собственную судьбу; а теперь, как это понимает сознание тела, индивидуальность -- это почти как пульсация "нечто", которая, НА МГНОВЕНИЕ, обладает отдельным действием, но оставаясь при этом глубо- ко, сущностно всегда ОДНИМ; как нечто, что проецирует себя таким вот образом (жест расширения), мгновенно, в форму, и что затем... (жест сжатия) вольно аннулировать эту форму. Это очень трудно объяснить, но, во всяком случае, ощущение постоянства отделения полностью ушло, пол- ностью. Вселенная -- это экстериоризация (тот же жест пульсации) Все- вышнего Сознания; это наша неспособность тотального видения делает фиксированным ощущение отделения: это не так, это как пульсация или... действительно игра форм -- есть только ОДНО бытие. Есть только одно бытие. Нет ничего, ничего, кроме одного Сознания, одного Бытия.

Отделение, это действительно... Я не знаю, как это пришло... И это то, что составляет всю беду -- все несчастья, всю нищету... В те- чение нескольких часов это тело прошло через серию переживаний (это слишком долго рассказывать), через все состояния сознания, через кото- рые только можно пройти, начиная с ощущения единственной реальности этого (Мать ущипнула себя за руку), субстанции, наряду со всей ее убо- гостью, всеми ее страданиями, что является следствием того, что единс- твенная реальность -- это реальность материальная; начиная с этого и кончая освобождением. Так это было, час за часом, это работа. И этот случай с Павитрой явился как пример, как демонстрация.

Но еще до этого сознание клеток имело реализацию единства -- нас- тоящего единства, единства сущностного -- которое МОЖЕТ стать тоталь- ным... если исчезнет этот сорт иллюзии. То есть той иллюзии, которая породила всю эту убогость, которая живет таким интенсивным образом, что стало почти невыносимо, со всеми ужасами и всеми гадостями, кото- рое это породило в человеческом сознании и на земле... Были вещи... ужасные. И сразу после этого: освобождение.

То, что остается жить, то есть, переживание, которое продолжает действовать, это... следующий прогресс творения, материи -- следующий шаг к возвращению истинного Сознания.

Кажется, что было решено, что нечто как некое начинание или проба переживания, собирается стать фактом (Мать касается своего тела).

Это вопрос интенсивности и силы той поддержки, которая делает ве- ру. Все зависит от способности пройти через серию необходимых пережи- ваний.

Во всяком случае, все старые представления, все старые способы объяснения вещей, все это кончено, оно ушло.

И, конечно же, это дорога к возвращению; по ней нужно было пройти и по ней еще предстоит пройти, и по ней предстоит двигаться до тех пор, пока это (тело) не будет готово жить Истиной. Я не знаю, но такое впечатление, что все будет идти так быстро, насколько это вообще воз- можно; действительно, Сознание -- это наш поезд, который вынуждает двигаться сколь возможно быстро. Больше нет времени спать.

(долгое молчание)

Я могу сказать (и это явилось почти сюрпризом, то есть, я об этом не знала): сознание, которое вышло из Павитры, было сознанием без эго -- без эго. Без ОЩУЩЕНИЯ эго. Была светлая воля, которая плавилась, была воля с интенсивным стремлением, это грандиозно -- грандиозно.

Но что с индивидуальностью? Я не имею в виду эго, я имею в виду "нечто", что переходит через все жизни, то самое нечто, которое прогрессирует из жизни в жизнь. Нечто, что продолжает свое разви- тие.

Да, это Всевышний.

Да, но то нечто, которое...

Это Всевышний, сознающий Самого Себя...

 Да.

 ...частично.

Да это так, есть нечто...

Всевышний, сознающий Самого Себя частично.

...что продолжает развиваться.

Да, таков метод. Это способ который использовался для эволюции.

Да, это то, что я называю индивидуальностью.

Да, я поняла. Таков метод -- это был способ творения. И поскольку таким был способ творения, то люди путают это с...

Разделением.

Разделением: эго.

Но то, это очевидно (это "нечто", которое переходит из жизни в жизнь). Это было очень сильно там, в том действии Павитры, это было очень сильным. Именно это освободило от иллюзии эго и имело всю силу Того. Но это (это центр), он остался! он не может исчезнуть.

(молчание)

Что произойдет? Я не знаю.

Потому что очень ясно, что это часть работы (это расплавление Па- витры): это не просто случай, вовсе нет, совершенно ясно, что все про- изошло точно так, как и должно было произойти. И висит такая атмосфе- ра, как бы говорящая, что нечто испытывается (Мать касается своего те- ла). Но что? Я не знаю... Тело ничем не занято, оно настроено так (Мать раскрывает ладони(; да, все время: "Что Ты пожелаешь, Господи, что Ты пожелаешь..." и с улыбкой и совершенно радостно -- вот так, вот так, вот так (движущийся жест, как бы указывающий на эту сторону мира или другую, или на все возможные стороны)... Очень странно, как бы де- лается сознание, которое больше не считается со временем: ты понима- ешь, нет "когда этого не было", нет "когда этого больше не будет", нет... нет таких вещей, всего того, что движется. Но это действительно очень интересно. И все-все реакции, ощущения, чувства, все это внезап- но изменилось -- изменилась сама видимость. Это нечто другое.

Кроме того, состояние, в котором можно было быть, находясь в бо- лее высоком сознании -- это состояние, которое объединяло, автомати- чески было со Всевышним Сознанием и имело сознание повсюду -- все то стало состоянием, естественным для тела. Без усилия, спонтанно: по-другому и не может быть. Тогда что же собирается произойти, как это выразится? Я не знаю.

Это противоположно всем привычкам.

Знает ли это сознание, что это следует делать материально? Я не знаю. Но тело не беспокоится, оно привыкает к тому, что делается, не задавая вопросов. Без усложнений и планов, ничего-ничего.

Вот так.

Посмотрим, это интересно.

HOME